|
|
Какие интересы в центральноазиатском регионе Вы считаете для России наиболее значимыми? Безопасность, геополитика, экономика, гуманитарные проблемы?
Если рассуждать с государственнической точки зрения, то это вопросы безопасности и экономического сотрудничества. В частности, необходимые для России дешевые и изобильные трудовые ресурсы, близкие по образованию, культурным и прочим параметрам. В том случае, если в России сохранятся неблагоприятные демографические тенденции, трудовые ресурсы Центральной Азии (из нее мигрируют наиболее динамичные и образованные люди) могут быть задействованы для российской экономики, учитывая, что такого рода ресурсы Кавказа недостаточны. При этом трудовая миграция из Узбекистана и других республик уменьшит социальную напряженность в них. Это взаимосвязано с проблемами безопасности. Привлекая население ЦА, мы решаем и экономическую, и политическую задачи. Геополитические рассуждения – спекуляция. В нынешнем положении Россия не может позволить себе роскошь зацикливаться на геополитике. Если же она будет заниматься экономикой, взаимосвязанной с безопасностью, то необходимый минимум геополитических интересов будет автоматически соблюдаться. Главное – прагматические экономические интересы.
Насколько важен афганский фактор в обеспечении безопасности Центральной Азии?
Сейчас он сильно ослаблен в связи с разгромом талибов. В общем, и раньше его переоценивали. Первооснова стабильности внутри региона, а не в Афганистане или где-то еще.
Если сравнивать интересы России и Турции в Центральной Азии, то являются ли они антагонистическими или между ними можно найти, все же, серьезные точки соприкосновения?
Точки соприкосновения, конечно, могут быть. Но в отличие от России у Турции в Центральной Азии есть долгосрочная политика, да и не только в Центральной Азии, а во всех тюркских регионах. Они четко понимают, что с экономической точки зрения неспособны что-либо сделать. Акцент делается на воспитании людей с точки зрения национализма (турецкие лицеи, стажировки в Стамбуле и т.п.). Осуществляется культурный проект с политическими целями: с одной стороны, помощь в национально-культурном возрождении, с другой - воспитание людей, которые ориентированы на Турцию. Правда, этот проект часто проваливается, ибо люди, кончавшие турецкие колледжи, но живущие в местной образовательно-культурной среде, попадая туда, видят, насколько стандарты турецкого образования другие и разочаровываются в них. Но тем не менее, это целенаправленная культурная экспансия, и в таком смысле это подрыв национальной безопасности России. Воспитываются потенциальные лидеры националистов, элита, ориентированная на Турцию, в России – настроенная сепаратистски.
В то же время, в экономическом плане у нас в Центральной Азии вполне могут быть точки соприкосновения. Даже к тому же проекту Баку-Джейхан можно подключаться.
Необходимо признать, что эти государства будут проводить многовекторную политику. Нам надо внедряться и в альтернативные проекты, в энергетические отрасли. Это минимизирует, если не нивелирует, экономические и политические потери.
Наша политика в Центральной Азии исходит из желаемого, и если что-то не получается, то мы обижаемся и при этом ничего не делаем.
Насколько реальна реализация проектов транспортных коридоров через Центральную Азию, таких как TRACECA?
В целом, такая реализация возможна. При этом, несмотря на то, что внутри страны к экономической конкуренции привыкли, официальная точка зрения исходит из того, что в случае с транспортными коридорами она недопустима. Если хочется воспрепятствовать реализации проекта TRACECA, то почему нельзя создать условия для того, чтобы именно российский вариант был более выгодным? Конечно, Россия так расположена, что если уходить от зависимости от ресурсов, то магистральным направлением становится ее связующая коммуникационная роль.
Интервьюер: Оксана Головкина, студент 5 курса специальности «Регионоведение»
|
